С начала полномасштабной войны России против Украины только в Киевской области украинские следователи нашли тела более двух тысяч гражданских жителей. Почти две трети погибших – убитые за время оккупации жители Бучи. Через два года после освобождения Киевской области около 200 тел остаются неопознанными, а 146 человек числятся пропавшими без вести. Украинские суды выносят приговоры российским военным по статье "Нарушение законов и обычаев войны", но только один процесс прошел в присутствии обвиняемого. Как следователи ищут виновных и какие проблемы в этом процессе видят правозащитники – в материале Настоящего Времени.

"Было ощущение, что никогда не вернемся": история уцелевшей семьи

Новый 2022 год Нелли встречала с ощущением, что подходит к важной жизненной развилке. В том году ей исполнялось 34, и жизнь делилась ровно наполовину между двумя странами. В Кыргызстане оставались детство, мама, родственники и старые друзья, а в Украине – студенческие годы, работа, муж и двое детей. А еще – собственная квартира в тихом киевском пригороде Буче, о которой семья долго мечтала.

Нелли вспоминает: новости о скоплении российских войск у границ с Украиной вселяли беспокойство. Но муж был уверен, что в Буче россиян точно не будет – ведь с этой стороны белорусская, а не российская граница. Но настало 24 февраля, и Беларусь стала одним из плацдармов для вторжения. И уже через несколько дней российские военные были в центре Бучи. Нелли с родными перебралась в дом знакомых, где был подвал. Здание располагалось совсем рядом с улицей Яблонской – позже украинское издание Reporters назовет ее "улицей казни". Только на Яблонской за время оккупации Бучи российские военные расстреляли более 60 гражданских – такую информацию опубликовали журналисты украинского телеканала 2+2 со ссылкой на Офис генпрокурора.

В подвале вместе с Нелли и ее родными сидели еще несколько семей – всего 15 человек. И не догадывались, насколько серьезная опасность им угрожает.

"Мой муж и муж подруги в один из дней выбрались за вещами и продуктами на наши квартиры – это 20 минут пешком. Увидели много трупов. Вернулись и сказали, что нужно срочно выезжать. Они сильно рисковали, когда решили выйти на улицу. До того никто из нас не понимал всю серьезность ситуации", – рассказывает Нелли.

Выезжать боялись: вдруг колонну не пропустят или расстреляют по дороге. Но оставаться в подвале было еще страшнее. По дороге Нелли едва узнавала улицы городка.

"Я видела разрушенные частные дома, ехала и думала, что люди всю жизнь работали, чтобы купить дом, обустроить. И за один день это все исчезает. Видела мертвых людей на улицах. В памяти остался старенький дедушка, который будто бы спал, прислонившись к остановке. Сколько он там был, непонятно. Дорог не было, асфальт разбит, куча расстрелянного транспорта, танки. Мы выбирались очень долго, было очень страшно. И было ощущение, что в Бучу уже никогда не вернемся".

Ощущение жизненной развилки оправдалось – хоть и совсем не так, как предполагала Нелли. Переосмысление жизни, отношений с близкими и с собой после Бучи дополнили четыре месяца, проведенные в родном Кыргызстане.

Военные преступления в Буче: ход расследования

Украинские военные освободили Бучу 31 марта 2022 года. Второго апреля агентство Reuters и адвокат Илья Новиков опубликовали кадры с мертвыми людьми на улицах города. Часть погибших были со связанными руками или с пулевыми отверстиями в голове. Тогдашний министр обороны Украины Алексей Резников заявил, что российские военные насиловали и убивали гражданских. И предрекал, что в этом столетии человечество увидит "новый Нюрнбергский процесс". Минобороны России отрицало обвинения в убийстве мирных жителей в Буче: ведомство заявило, что российские военные вышли из города еще 30 марта и за время их пребывания ни один мирный житель не пострадал. Но причастность именно российских военных к убийствам гражданских в Буче установили журналисты – в частности, расследователи из Associated Press, BBC. Факт, что тела убитых людей были на улицах Бучи еще до освобождения города, подтвердили спутниковые снимки. Миссия ООН также задокументировала, что российские военные убивали гражданских после проверок безопасности.

"К фатальным последствиям для человека могли привести текстовое сообщение на телефоне, элемент военного обмундирования при себе или свидетельство о службе в армии в прошлом", – подытожила глава Мониторинговой миссии ООН в Украине Матильда Богнер.

За 33 дня оккупации российские военные убили в Буче более 1400 мирных жителей, в том числе 37 детей, сообщил во вторую годовщину освобождения города Офис президента Украины.

В свою очередь, Офис генпрокурора Украины в ответ на запрос Настоящего Времени подготовил общую статистику по всей Киевской области. С начала полномасштабной войны России против Украины украинские следователи нашли в Киевской области тела 2064 погибших гражданских жителей. Больше всего в Бучанском районе – 1848 тел погибших. Только за преступления на территории Киевской области следователи открыли уголовные производства против 190 российских военных по статье "Нарушение законов и обычаев войны". 73 российских военных украинская сторона считает причастными к умышленным убийствам на территории Киевской области.

Украинские суды вынесли приговоры 25 российским военным, при этом лишь один процесс шел при участии обвиняемого. В остальных случаях приговоры вынесены in absentia – то есть в отсутствие фигурантов, которые еще не задержаны.

Обмен до приговора и после: как суды устанавливают виновных

Чтобы показать, на чем основываются приговоры российским военным, Настоящее Время изучило несколько уголовных производств. Среди них дело против российского военного, который попал в плен и лично участвовал в суде.

Девятого апреля 2024 года Бородянский районный суд Киевской области приговорил к 12 годам тюрьмы механика-водителя из российской 98-й воздушно-десантной дивизии Радика Гукасяна. По версии следствия, в марте 2022 года военный убил мужчину, расстреляв гражданский автомобиль по дороге между двумя селами. В материалах дела говорилось, что Гукасян сделал по машине около 20 выстрелов. Тело погибшего российские военные закопали в лесу.

Эпизод оставался неизвестным почти полгода, но в октябре 2022 года Радик Гукасян попал в украинский плен и сознался в убийстве гражданского. Обвиняемый признал вину в суде и просил обменять его на пленных украинских военных. Суд назначил ему 12 лет лишения свободы. Адвокат осужденного Александр Чумаченко сказал, что его подзащитный не планирует обжаловать приговор, писало украинское издание "Слідство.Інфо".

Если Радик Гукасян еще только надеется на обмен, то российский военный из 5-й танковой бригады Чингис Дамбаев оказался на свободе еще до того, как ему вынесли приговор. В марте 2022 года он попал в украинский плен и на допросе рассказал, что в первые дни полномасштабного вторжения вместе с другими танкистами копал окопы вблизи поселка Иванков. Командир, по словам Дамбаева, отдал приказ расстреливать машины, которые будут ехать в сторону Киева. Российский военный и сам сознался в убийстве гражданского – сказал, что его позвали убрать с дороги тела двух расстрелянных людей. Один из мужчин оказался жив.

"Он захрипел. Я испугался и выстрелил в него", – сказал Чингис Дамбаев на допросе.

Несмотря на эти показания и перспективу судебного процесса, российского военного обменяли на пленных украинских солдат. Судили его уже заочно и не за убийство. Потерпевшими по делу были двое жителей Бучанского района – Андрей Селезень и Татьяна Клубченко, которые вместе с двумя детьми пытались эвакуироваться в составе гражданской автоколонны. Машину остановили российские военные, среди которых был и Дамбаев. В приговоре говорится, что осужденный заставил Андрея Селезня выйти из машины. Потерпевший начал говорить с Дамбаевым по-украински, за что военный ударил его прикладом и заставил раздеться по пояс. Обнаружив на теле мужчины татуировку с украинской символикой, Чингис Дамбаев хотел его застрелить – навел автомат и начал отходить назад. Но водитель другой машины из колонны упал на колени и стал просить Дамбаева не убивать Андрея. В этот момент из леса начали выезжать другие гражданские машины. Чингис Дамбаев побежал к ним, а Андрей сел в свое авто и смог проехать. Суд признал Дамбаева виновным в нарушении законов и обычаев войны и приговорил к 12 годам тюрьмы. Срок будет отсчитываться со дня задержания военного. Приговор основывался, в частности, на том, что Дамбаева по фотографии узнали оба потерпевших.

В январе 2024 года приговорили российского военнослужащего Николая Соковикова – тоже заочно. Преступление, в котором его обвиняли, попало на запись камеры наблюдения, ее опубликовал телеканал CNN. По версии следствия, 19 марта 2022 года Соковиков вместе с другими российскими военными ворвались на территорию автосалона. Там были владелец и охранник. Убедившись, что перед ними мирные жители, военные сначала отпустили их, а затем открыли в спину огонь из автоматов. Владелец погиб на месте, охранник смог добраться до пункта охраны и там умер от потери крови. Украинские следователи смогли установить личность обвиняемого Николая Соковикова по материалам из соцсетей. Также среди свидетелей был другой российский военный – он подтвердил, что на видео с камер видеонаблюдения действительно Соковиков. Свидетель рассказал, что видел обвиняемого в России и Беларуси.

Суд заочно приговорил Соковикова к пожизненному лишению свободы. Сам военный в интервью Русской службе Радио Свобода признавал, что попал на часть записей с камер видеонаблюдения. Но, по его словам, кадры расстрела к этим съемкам были "приклеены" и на них не он. Соковиков также говорил, что не служит в 5-й танковой бригаде, но отказался назвать свою воинскую часть.

Ну а первый приговор за военные преступления в Буче вынес Ирпенский городской суд 12 мая 2023 года. Речь шла о пытках гражданского мужчины. Потерпевшим стал Сергей Кибка, которого трижды незаконно задерживали российские военные. Своих похитителей Кибка опознал по фото – это военнослужащие 64-й мотострелковой бригады Вооруженных сил России Василий Князев, Михаил Кашин, Вячеслав Лаврентьев, Семен Мальцев, Григорий Нарышкин, Сергей Пескарев, Альберт Раднаев, Дмитрий Сергиенко и Андрей Бизяев. Суд рассматривал дело без обвиняемых, их еще не задержали.

Сергей Кибка занимался ремонтом электроники, работал в мастерской в Буче. 20 марта во двор ворвались 12 или 13 российских военнослужащих на БТРе или танке (потерпевший точно вспомнить не смог) и начали грабить дом. Сергея, его напарника и еще четверых гражданских, которых военные привезли с собой, россияне поставили лицом к забору, сковали руки наручниками и требовали показать, где в доме оружие. Пленники ничего сказать не могли. Их раздевали, искали на теле татуировки, а затем забрали сначала в подвал одного из домов, а позже – в квартиру на четвертом этаже в другой части города. В своем первом плену Сергей провел два дня. В квартире, куда российские военные поместили четырех заложников, не было еды – лишь пятилитровая кастрюля с водой.

23 марта пленников выпустили. Сергей вернулся домой, но через несколько часов туда снова ворвались российские военные. Они спрашивали у трех мужчин, которые там были, где деньги и оружие. Сергея били по коленям, пальцам и ушам и снова увели в ту же квартиру на четвертом этаже, где он уже провел два дня.

25 мая мужчину опять отпустили. Но через четыре дня схватили снова, когда Сергей вышел на улицу. Его посадили в БТР, избивали, заматывали глаза скотчем. И привезли в уже знакомую квартиру. Через два дня снова выпустили.

"Все три раза, когда его задерживали, у потерпевшего при себе не было никакого оружия. Когда надевали наручники и стяжки, было больно, также сильно стягивали и передавливали скотчем, когда заматывали глаза. После избиения помощи они (российские военные – НВ) не оказывали. [Потерпевший] сообщил, что от нанесенных ударов у него выбиты зубы, побиты ребра и нога после ударов не разгибается (от одного из ударов выбит мениск)", – так последствия пыток описаны в решении суда.

Суд заочно признал девять российских военных виновными в нарушении законов и обычаев войны и назначил им от 11 до 12 лет тюрьмы.

"Осуждение ради осуждения нам не нужно": оценка правозащитницы

Организация "Медийная инициатива за права человека" (МИПЛ) объединяет юристов, правозащитников и журналистов. Среди основных направлений ее работы – расследование военных преступлений. МИПЛ анализирует приговоры, которые выносят украинские судьи, рассказывает об украинских военнопленных и гражданских заложниках в России, лоббирует изменения, необходимые для более эффективной защиты прав и свобод человека.

Глава организации Ольга Решетилова напоминает: Украина пытается расследовать военные преступления и привлечь виновных к ответственности во время активной фазы войны. И это накладывает отпечаток на многие стороны процесса.

"Следователи и прокуроры работают в опасных условиях, им приходится выезжать на линию фронта. Также нужно помнить о безопасности данных: много потерпевших и свидетелей остаются на оккупированных территориях. Кроме того, мы видим масштаб, который всех, кто хоть немного причастен к расследованиям, вводит в ступор. Мы понимаем, что ни одна правоохранительная система в мире не справилась бы с таким масштабом и не расследовала бы все преступления – как минимум, мы понимаем, что на это нужны десятилетия. И очевидно, что не все военные преступления, которые регистрируются каждый день, будут расследованы украинскими правоохранительными органами", – объясняет Решетилова.

Расследовать военные преступления эффективно Украине помогают международные партнеры. Например, уже через три недели после начала полномасштабной войны начала работать совместная следственная группа (Joint investigation team), куда, кроме Украины, входят представители национальных органов из Литвы, Польши, Эстонии, Латвии, Словакии и Румынии. Инициативу поддержали Международный уголовный суд, Европол и США. Цель сотрудничества – собрать доказательства и расследовать те преступления, которые можно будет передать в Международный уголовный суд.

Вместе с тем, отмечает Ольга Решетилова, Украина до сих пор не решила проблемы, связанные с внедрением в украинское законодательство международных норм. В первую очередь, не ратифицировала Римский статут – договор, который лежит в основе деятельности Международного уголовного суда.

"Например, мы как общественная организация расследуем системные и масштабные преступления Российской Федерации. В частности, преследования гражданских на оккупированных территориях: мы видим системность государственной политики Российской Федерации относительно преследований и мы понимаем, что здесь есть все признаки преступления против человечности – одного из международных преступлений. Но понятия "преступление против человечности" нет в украинском Уголовном кодексе. Также в украинском УК нет понятия командной ответственности. Кстати, понятия "военное преступление" тоже нет в украинском Уголовном кодексе. Есть одна статья – "Нарушение законов и обычаев войны". И под эту статью, которая не систематизирует и не классифицирует виды преступлений, а просто их обобщает, подтягиваются практически все нарушения международного уголовного права, которые видит украинский правоохранитель", – объясняет глава МИПЛ.

Правозащитница видит проблемы и на уровне отдельных уголовных дел. Она приводит в пример два процесса. 11 марта 2024 года Черниговский районный суд вынес заочный приговор 15 российским военным по делу о подвале в Ягодном. По информации следствия, обвиняемые согнали в подвал школы 368 жителей села и продержали их там месяц – до самого освобождения Ягодного. Как считает обвинение, людей использовали как живой щит – в школе был российский штаб. Адвокат обратил внимание, что ни один из допрошенных судьями 84 потерпевших не узнал ни одного обвиняемого. Местные жители также называли других российских командиров, которых не было среди привлеченных к суду. Тем не менее суд приговорил всех 15 обвиняемых к 12 годам заключения – со дня фактического задержания.

Второе дело – обстрел больницы в городе Тростянец Сумской области. В этом преступлении суд признал виновным российского военного, командира танка Анатолия Журавлева. Его личность установили по документам, найденным в брошенном танке. При этом ни один из свидетелей не видел обвиняемого в момент обстрела. Ольга Решетилова отмечает: эффективность установления конкретных виновных зависит не только от следствия, но и от адвокатов и судей.

"Адвокаты на этапе судебного рассмотрения первой инстанции пытаются выполнять свою работу. Но обжаловать приговоры в апелляции они не готовы, потому что поддаются сильному общественному давлению. К сожалению, в обществе не понимают, что адвокаты защищают не только конкретных обвиняемых, но и стандарты правосудия в Украине. Ведь нам нужно не осуждение ради осуждения, нам нужно установление истины. И без качественной работы адвокатов истина в суде установлена не будет. Так же и судьи – я уверена, что они видят то же, что вижу я или наши мониторы в судах: что аргументы обвинения иногда сомнительны. Но тем не менее судьи выносят обвинительные приговоры. Думаю, что это тоже из-за общественного давления. Я, например, не представляю, как украинский судья сегодня вынесет оправдательный приговор кому-то из российских военных, если увидит, что этот солдат не виновен именно в том, что ему инкриминируют", – говорит глава МИПЛ.

Нелли: разрыв с родственниками и возвращение домой

С момента освобождения Киевской области от российской армии прошло два года. Сейчас Нелли живет в Буче, в той же квартире, что и до начала большой войны. Город снова превратился в относительно спокойное предместье Киева, его активно отстраивают. После декрета Нелли нашла новую работу – в международной юридической компании. Хотя внешне жизнь стабилизировалась, прежнее спокойствие к ней так и не вернулось.

"Мы уже держим руку на пульсе, следим за всеми событиями. Для меня был очень тяжелый момент зимой 2022–2023 года, когда выключали электричество. Света не было двое с половиной суток. Это было очень тяжело – сидеть и ждать. Ничего невозможно было сделать, я была одна – муж на работе, один ребенок в школе, а другой в детсаду. Думала: на сколько еще температура упадет ночью? Мы думали, что придется снова куда-то податься, ехать", – рассказывает Нелли.

Один раз она с двумя детьми уже уезжала: вырвавшись из бучанского подвала весной 2022-го, семья перебралась на запад Украины, а оттуда Нелли с двумя детьми уехала в Бишкек, к маме. Рассказывает, что неприятности начались сразу – в аэропорту, где пограничники не могли понять, что паспорт у ребенка просрочен из-за войны. В итоге бюрократическую проблему удалось решить, но в родном городе Нелли чувствовала себя "белой вороной":

"Мои родственники не стыдились высказывать поддержку России постами в "Одноклассниках", репостили картинки о том, что мертвые люди в Буче – фейк. Я пыталась платить им той же монетой – постила ровно противоположное, с украинской позицией. Пыталась показать им, что есть другая сторона. Родственники начали воспринимать меня как немного больного человека. Никто не хотел со мной общаться. Был тесный круг людей, который меня принял. Все остальные решили не иметь со мной никаких дел. Было чувство, что я сама по себе, как белая ворона. Обстановка, все, что я слышала вокруг, все, что я слышала по телевидению, было ужасным. А на детской площадке я увидела одного из отцов, кыргыза, в футболке "Вооруженные силы России". Для меня эта футболка была, как красная тряпка для быка".

Нелли прожила в Кыргызстане четыре месяца. Говорит, больше выдержать не смогла. Вернувшись в Украину, она прекратила общение с пророссийски настроенными родственниками. Да и вообще резко сократила общение на русском языке – теперь говорит на нем лишь с близкими родственниками, а в обычной жизни с теми, кто не понимает украинского, общается по-английски. "Язык – это тоже инструмент, который использует оккупант", – объясняет Нелли.